История одной болезни

16 квітня 2015 о 10:22 - 2674

Avataradmin


История одной болезни

Этот материал – продолжение «Записок подопечного» Олега Головко. О нелегкой жизни самого автора, которого практически с самого рождения начались проблемы со здоровьем…

Каждый человек, вспоминая своё детство, сразу извлекает из памяти предметы окружавшие его в это беззаботное время: игрушки, различные вещи, применяемые в быту. Всплывают в воспоминаниях лица людей, окружавших нас тогда, улыбающихся нам в ярких солнечных лучах на фоне голубого неба.

Мысленно возвращаясь в своё детство, до сих пор, отчётливо представляю в сознании гипсовые корсеты, пластмассовые лангеты, рентгеновские аппараты и простое, доброе, женское лицо врача, с сочувствующими, уставшими глазами – выдающегося детского ортопеда-травматолога, которую я тогда считал своей бабушкой. Её белый, накрахмаленный халат стал для меня на долгие годы ангельской защитой. С той поры человек в белом халате вызывает у меня благоговейный трепет, и возвращает мне надежду. Неправильное развитие костей нижних конечностей и грудной клетки, вызванное заболеванием, доставило много хлопот моим родителям и с раннего детства приучило меня не только к болям, но и к терпению. Врачи сделали всё для того, чтобы болезнь не сделала меня инвалидом и с возрастом она почти прошла, остались лишь боли, иногда достаточно чувствительные, особенно при сильных физических нагрузках и во время гриппа.

Для правильного физического развития родители отдали меня в спортивную школу, врачи были категорически против. Но тренер убедил родителей, что при регулярных и строго дозированных физических нагрузках боли постепенно исчезнут, и, что у меня большие способности: при серьёзном отношении к делу я смогу доиться высоких результатов в спорте.

Действительно, уже в девятом классе я вырос до 193 см и был зачислен в республиканский спортивный интернат, куда отбирали лучших игроков со всей Украины. Нагрузки там были большими, чем дома, это и моё прилежное старание явилось причиной возникновения и развития серьёзного заболевания позвоночника, которое сначала переросло в хроническое, а затем привело к инвалидности.

В общеобразовательной школе учился я плохо, читал мало, из прочитанного самыми любимыми так и остались, «Москва-Петушки» В. Ерофеева, и «Материализм и импириокритицизм» В. Ульнова-Ленина.

Душевная исповедь советского алкоголика оказала влияние на моё сознание посильнее, чем даже Гоголевская «Шинель» и ещё до знакомства с «Библией» наполнила мою душу евангельской любовью к ближнему. Болью, и состраданием к обижаемым, беззащитным людям.

А мощь глубокого, утончённого, реактивного ума вождя мирового пролетариата, беспощадно расчленяющего и анализирующего все существующие на то время философские системы и течения простой, невозразимой логикой, его рассудочный рационализм, в сочетании с чувственной проницательностью научили меня с недоверием, сомнением и предубеждением относиться к устоявшимся, казалось бы, непоколебимым и непререкаемым нормам и законам,  установленным в обществе (как официальных, так и не гласных). Это довольно часто осложняло мою жизнь, что, впрочем, всегда шло мне только на пользу.

Службу в вооружённых силах СССР, я не проходил. В 1978-м году, в девятнадцелетнем возрасте, военной врачебной комиссией днепропетровского гарнизонного госпиталя был признан не годным и освобождён от службы в мирное время.

В 1984-м году, после того, как начальник отдела отправки Красногвардейского районного военкомата был арестован в своём кабинете при получении им взятки и были выявленны многолетние махинации в этом военкомате, я попал под тотальную проверку проводимую специальной комиссией Минобороны и военной прокуратуры. И был отправлен в днепропетровский гарнизонный госпиталь на перекомиссию, где ВВК, уже в новом составе был опять признан не годным к военной службе.

Военные врачи, в частных беседах рекомендовали мне внимательно относиться к здоровью, не перегружаться, и избегать переохлаждений, но я, начитавшись популярных журналов, продолжал заниматься физическими упражнениями и обливанием холодной водой, следуя примеру людей избавившихся таким образом от тяжёлых болезней, не поддающихся лечению официальной медициной.

В этом же году к слабости и онемениям в конечностях (правая нога ниже колена высохла, во время ходьбы я её тянул за собой) у меня добавилась скованность в суставах, особенно в тугоподвижных, воспалились мелкие суставы, кожа над ними покраснела.

Мне поставили предположительный диагноз – анкилозирующий спондилоартрит – болезнь Бехтерева и в районной поликлинике определили на учёт к ревматологу.

Постепенно позвоночник, особенно в грудном отделе, сросся. В начале девяностых годов у меня появились сильные боли в шее, голове и руках. Мне стало трудно глотать, повышенный тонус в мышцах, и тремор в конечностях затрудняли движения, особенно точные. У меня появилась атаксия, любое движение рук к лицу вызывало падение. Я с трудом начинал движения, и, набрав скорость во время ходьбы, сразу  не мог остановиться. Большие неудобства доставляло мне непроизвольное мочеиспускание. Я чувствовал себя разбитым, вес с 95-ти кг стал ниже 70-ти.

К врачам я перестал обращаться, пытался тренировками изменить своё состояние, для этого я начал с простой ходьбы, чтобы мне никто не мешал, ходил по аллее центрального проспекта. Во время ходьбы я останавливался, подбирал ногу, шатался, меня трясло, а голова была наклонена вниз.

Это вызывало повышенный интерес ко мне у сотрудников милиции. Как-то зимой, на аллее проспекта, как раз напротив здания банка, недалеко от помещения, где находится городская прокуротура, меня остановили несколько человек в штатском. Вывернули мне руки и обыскали. После, один из них показал удостоверение сотрудника МВД и сказал, что я очень похож на наркомана. Я объяснил ему причину своего состояния, и начал заправляться. Это давалось мне с большим трудом из-за сильного тремора рук. В этот момент из моего кармана выпал маленький бумажный пакетик с рыболовными крючками и грузиками. Ещё не зная, что в нём, один из милиционеров, со словами «я был уверен, что у тебя что-то есть» – сильно ударил меня кулаком в живот. От таких ударов человек обычно сгибается надвое, из-за особенности своей болезни. Я не согнулся. Это его взбесило и он ударил меня ребром ладони по шее. Меховая куртка смягчила удар, но у меня произошло мочеиспускание. Развернув пакетик и обнаружив в нём крючки и грузики, представители власти бросили их на снег и матюгавшись ушли. На снегу валялись рыболовные крючки, хорошие, кованные, номер 3,5, купленные мной на торговом столике, в начале проспекта. Наклониться и поднять их я не мог. Успокоившись, я прошёл не много вперёд.

Сразу повернуться я не мог, по широкому кругу повернул на противоположную сторону аллею. И униженный, и обоссаный пошёл домой.

Полностью от волнения мне избавиться не удалось, поэтому меня сковало сильнее обычного. Я дал себе задание – ни разу не поскользнуться по дороге домой и вспоминал годы напряжённых тренировок, когда я сотни раз, с небольшими перерывами, отжимался от пола со свинцовым поясом на животе, подтягивался на перекладине, бегал изнурительные кроссы и часами плавал в реке. Если бы Бог, хотя бы на минуту, вернул мне гибкость в суставах и координацию движений, а также отобрал у меня память, чтобы я, хотя бы на минуту, забыл хорошо уже усвоенные мною к тому времени евангельские наставления, я бы раскидал их по сторонам как пушинки (мышечная память в стрессовых ситуациях на короткое время возвращает человеку максимальную силу, которой он ранее обладал в жизни). Но Бог хранил меня от греха и не только тогда, но, и в дальнейшем, когда я, немощный, испытывал незаслуженные издевательства над собой, и за это я ему очень благодарен.    

Несмотря на все мои усилия, состояние моё ухудшалось. Выходил из дома я всё реже. Одеться без посторонней помощи стало невозможно. Особенно тяжело давались обувь, и пальто. Долго сидеть я не мог. Шейные и грудные позвонки сдавливали дыхательные пути. От сильной боли я задыхался. Ноги и руки отекали и становились синими, на ногах появились трофические язвы. Даже такую нетрудную работу, как дежурство в офисе, которую раньше я ещё мог и выполнять, мне пришлось оставить. Родители, которые тогда ещё работали, как могли помогали мне. Я опять обратился к врачам. Нейрохирург направил меня на компьютерное обследование-МРТ, которое выявило изменения в спиномозговом канале шейного отдела позвоночника, сильную деформацию шейных позвонков и небольшие протузии трёх межпозвоночных дисков.

Меня положили в неврологическое отделение областной больницы. Из-за отсутствия денег я принимал только фиотерапию и прошёл всестороннее обследование организма. Врач невропатолог, мою неустойчивость, миопатию, и амимию мышц лица, почему-то связала с якобы пережитым мною стрессом, которому я даже не придал значения  и который остался мною незамеченным. И предложила мне пройти психологическое обследование, на основании результатов которого рекомендовала обратиться за консультацией к психиатру.

Я обратился к зав. отеления психосоматики, которая предложила пройти полный курс обследования в условиях стационара. После тщательного клинического обследования психического заболевания у меня выявленно не было. Вызвали для консультации врача невропотолога – доцента кафедры спинальной нейрохиругии, который установил мне диагноз. И врача нейрохирурга, профессора, основателя спинальной нейрохирургии в области, который рекомендовал мне пройти курс рентгенотерапии в областном онкодиспансере. После чего мне выдали выписку с шифром-0.Однако впечатление от пребывания в психиатрическом отделении у меня осталось, мягко говоря, негативное. До этого теоретически и понаслышке знакомый с бесчеловечным отношением к людям в отечественной психиатрии, воспоминания генерала П. Гигоренко, писателя В. Шаламова, физиолога В. Буковского, составили у мне реальное представление о том, что творится в наших психбольницах (здесь нужно напомнить о том, что Всемирная организация здоровья, долгие годы вообще не признавала нашу психиатрическую «науку», а Мировая ассоциация врачей психиатров исключила в своё время нашу из своих рядов). Я, находясь здесь, на личном опыте убедился в этом. Ко мне в комнату положили человека с явными психологическими проблемами, который долгое время страдал бессонницей, ложился спать на любом месте, где была возможность лечь. И было тихо даже на коридоре. Малейший шум его раздражал, он вскакивал и прятался в тихое место. Его положили напротив моей кровати, у стены, за которой находилась трансформаторная будка, постоянная вибрация от которой, наполняла шумом всю комнату, к тому же в коридоре сильно шумел холодильник.

Несчастный, со слезами на глазах молил врачей перевести его в тихое место, тем более, что сводных комнат в отделении было много. Но врачи ему в жёсткой форме отказали в этом, даже поменяться местом со мной, что я сам предложил сделать, запретили. Когда же дежурная врач привела к себе в кабинет друзей и они там до полуночи весело отмечали старый новый год, звонкое эхо разносило по гулкому коридору их пьяные крики. Он не выдержал этого и ранним утром, 13-го января,1998-го года, повесился на своём ремне в ванной комнате. Когда его нашли, он был ещё живой, вызвали бригаду реанимации,  которая находясь на территории больницы приехала через 40 минут(!), спасти больного не удалось.    

 

Підписуйтесь на наш телеграмм

Поділитися: